Михаил Кром о том, как любили отечество в Древней Руси, как личное чувство стало государственным и когда появились слова «родина», «отечество» и «патриот»
Задача курса — выявить истоки патриотизма, проследить, как со временем менялось отношение человека к родной земле и откуда, собственно, взялся патриотизм — такой, каким мы его сегодня понимаем. Несмотря на то что любовь к родине принадлежит к константам, конкретные формы отличаются от эпохи к эпохе, поэтому курс называется не «История», а именно «Генеалогия патриотизма».
«Почему генеалогия? Дело в том, что мне важно подчеркнуть преемственность, родство тех ранних форм отношения к родной земле по отношению к тому, что мы наблюдаем и переживаем сейчас.
Я хочу избежать иллюзии тождественности предмета, будто бы мы всю дорогу, что называется, говорим об одном и том же, что это один и тот же предмет.
Конечно, те формы сознания людей и нынешние — в прямом родстве друг с другом. Но точно так же, как правнуки, они не похожи на своих прадедов — притом что между ними кровная связь и прямое происхождение. Точно так же обстоит дело и с патриотическим сознанием».
Один из самых ранних текстов, где впервые воспевается родная земля, — «Слово о погибели Русской земли». Это произведение написано, скорее всего, во времена Батыева нашествия:
«О светло светлая и украсно украшена земля Русская! И многими красотами удивлена еси: озера многими, удивлена еси реками и кладезьми местночестными, горами крутыми, холмы высокими, дубравами частыми, польми дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городы великими, селы дивными, винограды обительными, домы церковными и князьями грозными, бояры честными, вельможи многими — всего еси исполнена земля Русская, о правоверная вера христианская».
В действительности в середине XIII века русcкая земля не была единой. Это было не государство, а некая общность, объединенная православием, область без четких границ, раздираемая бесконечными междоусобными войнами.
В этом заключается важное отличие того патриотического сознания
от нынешнего: в Древней Руси преданность родной земле никак не была связана с государством, с его политическими институтами. Вот как определяет «землю Русскую» анонимный автор:
«Отселе до угор (то есть до венгров) и до ляхов (поляков), до чахов (чехи), от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы (речь идет о Прибалтике, ятвязи — это родственное литве племя), от литвы
до немец, от немец до карелы (это уже север), от карела до Устюга, где тамо бяху тоймичи поганые (поганые — это язычники), и за дышащим морем (это Северный Ледовитый океан), от моря до болгар (речь идет
о волжских болгарах), от булгар до буртас, от буртас до черемис (это
и ныне существующие народы Поволжья), от черемис до мордвы, — то все покорено было богом крестьянскому языку (то есть христианам). Поганьские страны (то есть язычники) были покорены великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю Киевскому, деду его Володимиру Мономаху, которым половцы и дети свои полошаху в колыбели».
Еще одно важное отличие — безымянность патриотического чувства
и отсутствие слова, обозначающего это чувство.
«Понятия „патриотизм“ в Древней Руси не было. И не только этого слова, которое нам теперь известно и которое мы используем
(а используем мы его начиная лишь с XVIII века). Но не было и каких-то эквивалентов, каких-то русских соответствий. Они появятся, но они появятся позже. Так вот в самый ранний период нет и какого-то обобщающего понятия. А это означает, что нет рефлексии, нет каких-то размышлений. Это значит, что невозможно было быть, грубо говоря, патриотичнее одному человеку, чем другому. И никого нельзя было осудить за то, что он плохой патриот и как-то не так или неправильно относится к своей родине».
Формированию патриотического сознания в Древней Руси в определенном смысле мешала христианская вера. Любовь к своей земле вступала
в противоречие с христианcкими идеалами.
«Мы помним формулу, которая была популярна еще в XIX веке:
„За веру, царя и отечество“. Эти три компонента возникли не сразу,
не сразу соединились. И, как ни странно, в Древней Руси христианская вера даже противоречила, мешала формированию патриотического сознания. Для него не было места, не было слов в традициях древней церкви и церкви византийской.Империя Римская и продолжательница ее империя Ромеев сознавала себя мировым царством, и в нем не могла родиться идея особого национального призвания народа.
Иначе говоря, христианская вера призывала людей думать не о грешной земле, а о вечной жизни. И, как сказал Христос, „царство мое не от мира сего“. И вот эта проблема остро переживалась людьми того времени».
Компромисс был найден в культе местных святынь и «локальном патриотизме». Тогда употреблялись понятия «отечество» и «отчизна» —
то есть наследственное владение, земли отцов. Во времена монгольского ига тема христианской жертвенности выходит на первый план: героям приходится лишаться жизни ради своей малой родины (отчизны).
«Один из ярких памятников древнерусской литературы, в котором как раз и выражена идея малой родины и преданности ей с опорой
на христианские святыни, — это „Житие князя Михаила Тверского“, убитого в Орде в 1318 году: его жизнь и его подвиг рассматриваются как жертвоприношение.Этот князь отдал, положил свою душу за души многих людей. Он спас свое отечество, но при этом отечеством называется всего лишь один город и одно княжество, а именно Тверь».
Только в XIV веке, вместе с возвышением Московского княжества, возвращается единое общерусское сознание.
Время правления Ивана III — время перенастройки патриотического сознания. Вместо локальных патриотизмов появляется общерусский патриотизм, связанный в первую очередь с личностью правителя.
«Формируется единое государство — государство, по европейским меркам, начала Нового времени. И вот об этом понятии государства нужно сказать особо.
Это новое слово, новое понятие. Оно появляется только в середине
XV века и поначалу означает лишь одно — личную власть правителя.Иван III в переговорах с новгородцами ставил вопрос „Какого хотите государьства?“, имея в виду, какую власть они над собой готовы признать, и когда новгородцы сказали, что не знают (у них-то не было никакого „государьства“), Иван III продиктовал им свою волю:
„А государьство хотим, как у нас на Москве“.Попытки как-то спорить он пресекал. „Вы урок, — говорил он в сердцах, — урок чините моему государьству“. Государство это его — Ивана III, значит, это практически неограниченная власть, его личная власть.
То есть, заметьте, здесь нет отсылок к территории, к каким-то границам, к населению, а только к нему — Ивану III».
Уже в середине XVI века понятие «государство» начинает обозначать не только территорию, подчиненную князю, но и людей, живущих на ней.
«В Судебнике 1550 года в своде законов очень есть интересная статья, где упоминается „здешнее государство“. А интерес в том, что это понятие начинает обособляться, отделяться от личности правителя. „Здешнее государство“ — это о территории, о том, что мы юрисдикцией называем, о подданстве».
Постепенно развивается идея самоопределения — вместо «моего, княжеского, государства» появляется «наше, московское, государство». Особенно отчетливо это проявляется во время Смуты, когда царя нет, а народ все равно борется
за «свое» государство. Формируется понятие родины как государства, таким образом зарождается государственный патриотизм.
«К концу XVI — началу XVII века уже сами люди говорят „наше московское государство“. За сто лет проделана огромная эволюция
в понятиях, которую историки, не говоря уже об обычных людях, просто не замечают. От понятия „мое государьство“, как выражался Иван III, до „наше московское государство“ или „наше царство“,
как говорили люди на рубеже XVI–XVII веков. Это очень серьезное изменение».
Вместе с объединением понятий «родина» и «государство» распространяется идеология «общего блага». Она проявляется уже в письмах Алексея Михайловича и особенно в речи Петра I перед Полтавской битвой.
«Царь Алексей Михайлович немало в своих письмах писал об общей пользе, общем благе. И все, от его подданных до самого царя, все они служат этому общему благу. Это, конечно, тема, характерная для начала Нового времени как в Западной Европе, так и в России…
Ту же тему развивал и его сын Петр. Согласно Феофану Прокоповичу, пропагандисту петровских времен, царь призывал сражаться за государство, за род свой, за отечество. О себе же говорил так: „А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога — только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего“».
Следующим витком развития патриотического сознания становится петровское время. Именно тогда впервые появляется термин «патриотизм». Сначала слово воспринимается буквально, в значении «земляк», поэтому, чтобы придать ему новый смысл, слово «патриот» используется вместе с прилагательным «верный».
«В 1716 году написано сочинение „Рассуждения о причинах Свейской войны“ — это его сокращенное название. Автором сочинения был Петр Павлович Шафиров, сподвижник Петра, но интересно, что он не афиширует своего имени в тексте трактата, а говорит о себе косвенно. В предисловии к трактату Шафиров излагает мотивы написания этого сочинения, а именно распространяемые в Европе шведские „неправедные клеветы“, то есть обвинения в адрес царя Петра, и вот, чтобы опровергнуть эти клеветы, некоторый верный патриот, пишет он о себе, побужден „для оправдания своего всемилостивейшего самодержца… сие рассуждение на свет выдать“. 1716 год — вот дата рождения патриотизма, вернее слова „патриот“ в его нынешнем виде».
В 40-е годы XVIII века появляется термин «патриотический»: патриотические сантименты, патриотический пример, патриотическое усердие — словарь расширяется, что говорит о рефлексии. Перед нами уже не просто чувство, а сложившееся понятие, которое все активнее используется при дворе.
«Наконец обретено какое-то устойчивое сочетание или устойчивое слово. Его можно называть термином, потому что все, что предшествовало ему, все эти отечестволюбцы или доброхоты, доброхотящие Российского царства, — это не термины.
В Средние века терминов не было. Были слова, они использовались по‑разному в разных контекстах и нередко забывались, как, собственно, и произошло с предками нынешнего „патриотизма“, а вот слово „патриот“, однажды войдя в язык, уже никуда не делось».
Во второй половине XVIII века происходит демократизация слова «патриот» и его разнообразных производных, оно входит в литературу, и вот уже в Екатерининскую эпоху появляется, наконец, обобщающее понятие — патриотизм.
«Например, писатель Левашов в 50-х годах XVIII века пишет „Слово к истинным патриотам“. Известный писатель и мемуарист Болотов в „Сельском жителе“ (это 1778 год) также активно использует слово „патриоты“. Поэт Дмитриев пишет довольно бездарное сочинение — стихотворение „Глас патриота на взятие Варшавы“ 1794 года.
Ну и, наконец, Александр Радищев — не только автор известного „Путешествия из Петербурга в Москву“, но и „Беседы о том, что есть сын отечества“ — это сочинение написано в 1789 году. Напомню, что выражение „сын отечества“ использовалось все XVIII столетие как совершенно равный синоним, замена слова „патриот“».
К концу XVIII века заканчивается «генеалогия патриотизма» и начинается жизнь патриотизма нынешнего, современного. Уже в XIX веке понятие перестает быть элитарным и начинает использоваться повсеместно.
«Итак, к концу XVIII века понятие „патриотизм“ обрело устойчивую словесную оболочку, то есть стало термином — обобщающим понятием, то есть предметом рефлексии. Можно сказать, что закончился период его детства. Это понятие повзрослело, оно вошло в самостоятельную жизнь и очень активно использовалось последующие два столетия.
Еще один процесс, о котором я хочу в заключение сказать, — это постепенная демократизация этого понятия. То есть оно с верхушки общества спускается все ниже и ниже, что называется, овладевает массами. Вот так можно кратко проследить этапы становления патриотизма — как от неких чувств мы постепенно приходим к более-менее ясному понятию».
Крещение Руси
Смерть Ярослава Мудрого. Начало удельного периода
Батыево нашествие на Русь
Куликовская битва
Первое упоминание Андрея Рублева в летописи и начало его активной деятельности
Падение Константинополя
Стояние на реке Угре: окончание татаро-монгольского ига
Венчание Ивана IV на царство
Конец Смутного времени
Начало никоновских реформ: церковный раскол
Петр I становится единовластным правителем
Присоединение Крыма
Оставьте ваш e-mail, чтобы получать наши новости
